Господство Меча - Страница 42

Эрек задумался над его словами, когда отец вдруг закрыл глаза. Он поднял руку и махнул Эреку рукой, давая понять, чтобы тот ушел. Эрек хотел попрощаться и обнять его.

Но это не было в стиле его отца – никогда не было. Его отец был холодным и жестким человеком, когда хотел, даже грубым. И теперь Эрек видел, что он с ним закончил. Эрек послужил его цели.

Когда Эрек повернулся, чтобы выйти из комнаты, в то время как его отец продолжал кашлять, он знал, что видел его в последний раз и его не оставляли в покое вопросы. Отец сделал его наследником своего королевства, но любил ли он его по-настоящему, как сына? Или же он любил его только как наследника своих дел? Больше всего в самое сердце его пронзила мысль – если быть Королем означает идти на компромиссы с собственным словом, с честью, ради масс, может ли он сделать это? Эрек всегда жил ради чести, и он готов умереть ради чести, чего бы это ни стоило. Но, будучи Королем, может ли он позволить себе такую роскошь? Он может уничтожить себя ради чести, но может ли уничтожить королевство?

Глава двадцать первая

Гвендолин стояла на носу огромного корабля, возглавляющего ее флот. Она всматривалась в горизонт, поднимаясь и опускаясь, когда ее корабль покачивался на покатых волнах. Она сделала глубокий вдох, зная, что каждое мгновение, каждый всплеск морской волны уносит их все дальше и дальше от Кольца.

Они плыли сквозь ветер и туман. Дождь, наконец, прекратился, но плотные, мрачные тучи отказывались рассеиваться. Несмотря на лето, чем дальше на север они продвигались, тем становилось холоднее. Гвен поплотнее обвернула вокруг своих плеч плащ. Она крепко прижимала к груди Гувейна, наслаждаясь теплом сына, покачивая его, продолжая смотреть на горизонт и спрашивая себя о будущем, которое их ждет.

Гвендолин не смотрела назад – она ни разу не обернулась – хотя знала, что материк Кольца сейчас уже вне поля зрения. Она боялась, что если обернется, то заметит драконов Ромулуса, что каким-то образом они прорвутся через щит Аргона и станут их преследовать. Вспоминая их ужасный вид, жар от их пламени, когда они приблизились, Гвен вздрогнула. Она не хотела сглазить.

Вокруг нее со всех сторон было море и бесконечное однообразие. Но это не имело значения. Гвен была рада воде. Ей было невыносимо оборачиваться, смотреть на то место, где когда-то находился ее дом. Это было слишком болезненно. Гвен знала, что все, что она когда-то любила и лелеяла, теперь стерто с лица земли. Ей было больно думать о том, что сейчас Ромулус, его солдаты и драконы наслаждаются в королевском дворе. Все ее люди на территории Кольца, которые не успели покинуть королевство вместе с ней, сейчас, вероятно, мертвы. Ее родины больше нет. У Гвен засосало под ложечкой. Ей казалось, что в этом есть ее вина. Ей бы очень хотелось спасти больше людей.

Все, что осталось, все оставшиеся у нее надежды ждали впереди. Посмотрев по сторонам и увидев десятки своих кораблей, Гвен не смогла избавиться от ощущения, что они убегают как изгнанники. Это был массовый побег из щедрого Кольца в одинокие, скалистые, штормовые Верхние Острова. Гвен дрожала при мысли, что остаток своих дней она и ее люди будут обречены провести в таком месте, но она успокаивала себя тем, что, по крайней мере, они останутся живы. Они выжили. И теперь только это имеет значение.

Гвен знала, что их не ждет гостеприимный прием – только холод, если не враждебность, со стороны людей Тируса. В последний раз она слышала о них, когда отправила Рис извиниться перед Тирусом. Кто знает, как отреагировал Тирус. Гвен спрашивала себя, будет ли он милостив к их приезду? Сейчас она находится в холодном, бесплодном месте, застряв между противниками. Она и все ее люди вынуждены сражаться так или иначе, какое бы направление они ни выбрали, если хотят выжить.

Гвен закрыла глаза и попыталась прогнать этот ужас. Она подумала обо всех тех людях, которых оставила позади, по всему Кольцу. Девушка покачала головой, думая обо всех тех семьях, которые сейчас, должно быть, мертвы, убиты рукой Ромулуса и дыханием его драконов. Гвен не понимала, как это могло случиться. Каким-то образом Ромулусу удалось опустить Щит и управлять всеми теми драконами. Она ощущала надвигающуюся беду, но никогда и представить не могла такого масштаба разрушений.

Гвен чувствовала себя подавленной, готовой сдаться. Она ощущала слабость, усталость и опустошение, но заставляла себя быть сильной. В конце концов, она – Королева и она все еще правит, ее люди рассчитывают на нее. Королевство Гвен сократилось до этого корабля, до этого флота, до сотен этих людей, но, тем не менее, это уже что-то. Она должна двигаться дальше рани них.

Сейчас Гвен, как никогда, хотелось с кем-то поговорить. Она подумала об Аргоне и вспомнила о том, как Ралибар догнал их, положил вялое тело Аргона на палубу, где он лежал по-прежнему. Гвендолин и остальные пытались разбудить его, но все было напрасно. Ее сердце разбивалось на осколки при виде Аргона, она спрашивала себя, неужели в этот раз он оставил их навсегда. Гвен не знала, куда улетел Ралибар, не знала, вернется ли он к ней когда-нибудь. Гвендолин никогда еще не чувствовала себя такой одинокой. Без Аргона, без Ралибара, без Тора, лишь с этими несколькими тысячами людей какая у них оставалась надежда? Она знала, что им повезет, если им удастся хотя бы добраться до Верхних Островов. Если щит Аргона опустится, с ними будет покончено. Они не смогут выдержать непосредственное нападение Ромулуса и его драконов, и Гвен знала, что со временем они непременно последуют за ними.