Гвен плакала, в последний раз крепко прижав к себе Гувейна, наклонившись и поцеловав его. Она целовала сына как можно дольше, пока Гувейн не начал плакать. Она продолжала опускать его, пока он не оказался в безопасности в своей колыбели внутри лодки, завернутый в одеяло и с шерстяной шапочкой.
Гвендолин рыдала, опустившись на колени рядом с сыном, в то время как Гувейн хныкал.
Гвен посмотрела на море, на горизонт, и ее сердце разрывалось на части. Мысль о том, чтобы отправить своего сына в неизвестность, была для нее невыносима. Но она знала, что поступит эгоистично, если оставит его рядом с собой. Оставить Гувейна здесь означает обречь его на мгновенную и жестокую смерть. Там он тоже, вероятно, умрет. Но, по крайней мере, у него может быть шанс. Это может быть один шанс на миллион, когда он отправится в огромное и открытое море. Но кто знает, куда течение и судьба могут его отнести. Гвен молилась о том, что, возможно, они отнесут его в безопасное место, к матери и отцу, которые его полюбят. Возможно, его вырастит кто-нибудь другой, он станет великим воином, проживет жизнь, которая предназначена ему судьбой. Может быть, у этого ребенка есть шанс на жизнь. Больше всего на свете Гвендолин хотела дать ему все это, но знала, что не может.
«Я люблю тебя, дитя мое», – сказала она, имея в виду каждое слово, не в силах сдержать слезы.
После этих последних слов Гвен опустилась на колени и подтолкнула лодку.
Это была небольшая лодка и она покачнулась, когда Гвен толкнула ее на спокойную воду. Легкое течение медленно и осторожно вынесло ее в море. Крики Гувейна, вместо того, чтобы стихнуть, становились все громче и громче, пока течение несло его одного в пустое серое море.
Гвендолин смотрела, как он уплывает, сверкая глазами цвета моря, но поняла, что она больше не в силах это видеть. Гвен закрыла глаза и в последний раз молилась изо всех сил:
«Пожалуйста, Господи. Будь с ним».